Вот можно же все-таки даже советский шпионский роман написать так, чтобы читателю не брать его в руки украдкой от самого себя.
Татьяна Сытина, "Конец Большого Юлиуса". 1956-й год издания, между прочим. "Времена жутчайшие", по определению Аркадия Райкина. А вот поди ж ты.
И персонажи не картонажи, и говорят нормальным человеческим языком (и автор тоже!), и никто не захлебывается в пафосе. И - знаете - такое общее ощущение чистоты.
Книги этого жанра редко тянет цитировать. А вот тут хочется показать пару кусочков. Портреты. Конечно, de gustibus, но как на мой взгляд, симпатично и весьма даже.
Молоденький лейтенант госбезопасности направлен из Москвы в командировку в Одессу на пару дней. Он энтузиастичен, поглощен порученным делом, не позволяет себе отвлекаться. Но это же Одесса! У него она - такая.
- Это всего лишь территория, где я выполняю задание! - твердил себе Миша Соловьев, разглядывая небольшую полукруглую площадь, представляющую собой шедевр пропорций, площадь, куда вливался переулок, словно узкая река, не вмещающая потоков солнечного света...
- Но это же прекрасно! - повторял он и старался не видеть, что ступает по тяжелым плитам, вырубленным человеческими руками и отшлифованным дождями и ветром. Старый камень на мостовой и на стенах домов отражал солнечный свет смягченным и придавал ему оттенки серебра. Отыскивая нужный номер дома в переулке, он заглядывал в каменные подворотни, изумлялся просторным дворам, траве, прорастающей сквозь щели в плитах, и чистейшему, прелестному звуку, источник которого он долго не мог определить, а, отыскав, впервые понял, как может петь струйка воды, падающая в каменный водоем.
Мальчику некогда, он работает, а мне - дайте мне скорее билет на поезд, я хочу увидеть такой город!
Там же, немножко дальше.
Миша ушел. Некоторое время капитан стоял, хмуро, сосредоточенно глядя ему вслед, потом повернулся и пошел домой. Выйдя из-под темной арки ворот, он остановился и несколько мгновений стоял посреди двора, глядя на балкон, где стояла женщина в белом и тонкими золотисто-смуглыми руками прижимала к груди голенького ребенка.
Что-то с силой, мягко толкнуло в грудь капитана, и он опять - в который раз - испытал тот высокий душевный подъем, чувство, обостряющее в душе его все лучшее, сильное, умное, - чувство, которое за всю его жизнь, богатую людьми и событиями, помогла узнать только Маша и без которого он уже не умел, не мог приближаться к женщине.
А вот матерый немецкий шпион, ас мирового уровня. Возраст - около семидесяти. Нынче отошел от дел (в том числе по идейным соображениям). Его не оставляют в покое ни та, ни другая сторона, норовят вернуть в строй (каждая за себя, естественно): слишком драгоценны его опыт и связи. Стелют пока мягко, но спится уже беспокойно. Вот он у себя дома после очередного такого визита.
Уловив что-то в голосе мужа, фрау Этель вскочила с постели и подбежала к дверям кабинета.
- Ты опять уходишь, Гейнце? - испуганно сказала она. - Ведь ты обещал мне, что никогда больше...
- Не мешай мне, спи! - раздался резкий голос из-за дверей, и фрау Этель умолкла. Это был чужой голос чужого человека, которого она никогда не видела, к которому временами испытывала острую ненависть, как к врагу, загубившему ее жизнь.
Она лежала, укрывшись с головой одеялом, и, плача, трясясь от озноба, ждала, когда скрипнет половица перед входными дверями на кухне и звякнут замки.
Это будет означать, что чужой ушел из дома и что у нее опять есть занятие, поглощающее все ее мысли и чувства. Она будет ненавидеть того, чужого, и ждать Гейнце.
Может быть, случится чудо, и дева Мария, у которой давно распухла голова от всех людских горестей, сохранит и приведет его домой.
